Она шагала медленно, неторопливо, наслаждаясь атмосферой зимней ночи. Полумрак скрывал все недостатки дневного города, оставляя лишь ту волшебную красоту, которую мы не привыкли видеть. Тропинка вела дальше, в Лейпциг. Деревья, покрытые пушистым, ослепительно-белым снегом, склонялись прямо над тропинкой, и девушка все время поглядывала на их ветви, любуясь их зимними шапками. Звук ее шагов глухо отдавался в пронзительной тишине. За деревьями виднелся жилой дом и уютный желтый свет от фонаря, висевшего на его дверях, проступал среди деревьев и создавал ощущение дивной сказки.
Она любила гулять здесь под Рождество. Каждый год она приходила в это, уже до боли знакомое, место и мерила своими шагами эту тропинку. Ей не хотелось домой. Дома не было этого счастья, спокойствия, этой чудесной тишины. В такие прогулки ей в голову приходили разные мысли. Было время подумать и разобраться в своей жизни.
Подул ветерок, и ее светлые волосы слабо зашевелились. Руки, не одетые в перчатки, резко замерзли, и она поморщилась от боли – на левой руке у нее были ранки, которые она нанесла сама себе в моменты полного отчаяния. И эти мелкие увечья нещадно заболели, когда морозный ветер коснулся порезанной кожи. Засунув руки в карманы своей фиолетовой куртки, она остановилась. Ей просто хотелось насладиться этим моментом. Этим счастливым моментом, которых в ее жизни было очень и очень мало.
Вдруг послышался звук, похожий на скрип качелей. Она обернулась. За деревьями, среди легкого тумана, действительно виднелись качели. И на них кто-то сидел. Она не почувствовала страха, а скорее раздражение – кто посмел нарушить ее восхитительное одиночество? Кто посмел нарушить ее сказку? Так же медленно, как и до этого, она двинулась к качелям. Постепенно туман расступился, и она увидела парня лет 18-ти.
Тощий, одетый во все черное, он выглядел уставшим и даже немного больным. Его бездонные карие глаза, жирно подведенные черным карандашом, выделялись на фоне светлой, почти белой кожи. Черные, с русыми прядками, волосы обрамляли лицо парня, и небольшая черная шапочка немного терялась на их фоне. Одной рукой, ногти которой были покрашены черным лаком, он держался за цепь качели (и как ему было не холодно?!), другую держал в кармане. Да, это был он – солист ее любимой группы Tokio Hotel, Билл Каулитц.
Она с некоторым восхищением глянула на этого парня, но не удивилась. Tokio Hotel нередко приезжали в свой родной Лейпциг, и их запросто можно было встретить на улицах города. Она ни разу лично не встречалась ни кем из группы, но всегда мечтала об этом. Однако сейчас ей нестерпимо хотелось побыть одной и появление  человека, пусть даже ее кумира, которого она безумно любила, было ей не в радость. Билл, словно прочитав ее мысли, виновато улыбнулся.
- Привет, - сказал он. Его мелодичный голос раздался небольшим эхом, которое тут же угасло, затерявшись в тумане. Она кивнула в ответ, но, ни слова не сказала. Паренек задумчиво наклонил голову, затем сказал:
- Я – Билл, - представился он. И тут она не выдержала.
- Понятное дело. Ты всегда такой скромный? Или это имидж так к тебе привязался?
- И то…и другое.
Она снова не ответила. Пару минут они молчали, углубившись каждый в свои мысли, затем Билл, словно очнувшись, спросил:
- А как тебя зовут? – она немного помолчала.
- У меня странное и немного длинное имя.
- Тем интереснее. Давай, скажи мне свое имя! – эта простая фраза показалась ей неожиданно волшебной. Она посмотрела ему прямо в глаза и впервые за их короткий разговор улыбнулась.
- Тебе нужно мое имя?
- Да. Я хочу его услышать. Скажи же!
-Хм…Меня зовут Алиса Сакура Штэйтс Шируми, - Билл пораженно вскинул голову и посмотрел на девушку с интересом.
- Да уж..ничего не скажешь. Очень необычное имя. Что-то японское, не так ли?
- О, да. Мои родители – японисты. Поэтому и решили дать своей дочурке такое имечко. Вообще, по правде, они мне его изменили.
- То есть?
- Ну…понимаешь, мы вообще из России – я и мои родители. Я жила там до 15 лет, а потом с родителями переехала сюда. А на 16-летие они мне сделали сюрприз – подарили новое имя.
- Странные люди, твои родители, однако! – засмеялся Билл.
- Есть немного, - Алисе не хотелось говорить о семье, и она решила немножко сменить тему, - а вообще, я мечтала, чтобы мне имя сменили.
- Почему?
- Просто с моим прошлым именем связаны не самые счастливые воспоминания. Я думала, что сменив имя, изменится  моя жизнь.
- Ну и как? Изменилась?
- Нет. Наоборот, стала хуже, - Алиса грустно улыбнулась.
- Я не буду спрашивать о твоей жизни, но я хочу спросить…
- Да?
- Как тебя звали раньше?
- Настя.
- Нас-тя, - задумчиво произнес Билл, словно пробуя необычное для него имя на вкус.
-  Хм…знаешь певицу Анастейшу?
- Да.
- Это мое полное имя на английском языке. Анастасия.
- Красивое имя. Сильное.
- Спасибо. И все же называй меня Алисой.
- Как скажешь, - они снова замолчали. Билл тихонько качался на качелях, а Алиса села на качели, висящие напротив. Пошел снег. Пушистый и чистый. Алиса вскинула голову и посмотрела на небо, заморгав ресницами, потому что крупные снежинки попадали ей прямо в глаза.
- Тебе нравиться здесь гулять?
- Да.
- Мне тоже.
- Здесь очень необычное…волшебное место.
- Почему ты так решила?
- Желания исполняются… - отстраненно произнесла Алиса. Билл внимательно на нее посмотрел.
- Что ты имеешь в виду? – Алиса смущенно улыбнулась.- Просто…на прошлое Рождество я тоже гуляла. И мне тоже было очень хорошо. И я решила загадать желание. Я загадала встречу с тобой. Здесь. В  этот день. Надо же, я только что об этом вспомнила.
- И прям, волшебство, - лучезарно улыбнулся Билл и потряс головой, что бы сбросить с шапки наваливший снежок.
- Моя сказка…В моих мечтах, она всегда имеет счастливый конец.
- Чем ты увлекаешься?
- Тем же, чем и ты – пою, пишу музыку, песни, рассказы сочиняю и рисую японские комиксы.
- Здорово. Творческая личность.
- Да.
- Тогда давай сочиним песню. Об этом месте. О чувствах, которые оно вызывает. О твоей сказке… - Алиса уставилась на Билла, но не встретилась с ним взглядом – он смотрел на небо и  так же смешно моргал ресницами, как и она несколько минут назад.
- Давай. Давай сочиним песню, - неожиданно согласилась Алиса, и они начали ее сочинять. И когда она была готова, они решили ее вместе спеть и их голоса, слившись в один пронзили непоколебимую тишину…